Каждый миг жизни, в твоих руках находится колода карт, и сколько бы ты не тянул их, тебе всегда будет выпадать Джокер. Покровительница цыган и странников, реформаторов и безумцев, домоседов и балагуров. Всех тех людей, чья жизнь вечная дорога, не важно, реальная или эфемерная. Жизнь это дорога, движение есть жизнь. Лишь единицам людей дано видеть свой путь, принимать свою дорогу. Остальных же, приходится вечно водить по миру за руку, слыша бесконечные укоры и упреки, плачь и злобу, если вдруг на пути окажется кочка или выбоина. Не всем дано любить свою дорогу в детстве, не многим удается любить её взрослыми, и почти никто не любит конец пути…
читать дальшеКак-то раз, Жизнь устала, что её ругают и на нее все уповают. Это было в те времена, когда была лишь она и Хозяйка, не было еще ни Рока, ни изменчивой судьбы. Не было еще Светлого, не родился Темный. Мир не был поделен на грешников и праведников. Надежды на перерождение тоже не было. Мать Бездна была единственным пристанищем для людских душ, давая загробную жизнь лишь единицам, которых по той или иной причине, выделила в толпе. Как правило это были те, кто упорно не хотел к ней идти, те, что боролись со старшей дочерью, Хозяйкой, до конца, выгрызая у нее крупинки. Таких она любила… Позже, тот кого назовут Темным, вступая в свои владения, получая положенные ему души, присмотревшись, возьмет модель той жизни которую дает Бездна, и назовет её адом.
Но сейчас не о них… Сейчас книга с пустыми страницами но богатой душой, расскажет вам о Джокере. Какой она была, откуда пришла, как стала тем слепцом, чья обязанность быть поводырем. Кто эта девушка с глазами полными грусти и слез, постоянно ранящая пальцы в кровь о шипы розы.
Как я уже начала говорить, Жизнь устала, а в миру тем временем бродила девушка. Она отличалась от многих, она отличалась от всех. Теряла близких, болела, бежала от себя, ломала когти до крови, выторговывая у мира хоть минуту спокойствия для израненного сердца, но ни разу, не обвинила кого бы то ни было в своих несчастьях. Даже усталая Жизнь была готова свалить свой груз на плечи мира, но видя внутреннюю силу этой смертной, стыдилась и, собрав крупицы, шла дальше.
Однажды, наш будущий Джокер, повстречала на одном из бесчисленных перекрестков старуху. Одинокая, больная женщина шла, не разбирая пути. На руке ее была черная повязка, кричавшая на всю округу «чума», а старые мудрые глаза говорили о том, что это ее собственный выбор. Бросить свой табор и спасти своих родичей, хоть и заплатив за это цену жизни. Усталость ее была столь велика, а тело столь слабо, что в тот миг когда их пути пересеклись, старуха упала на колени и прислонилась лбом к земле. Не раздумывая о последствиях, девушка подошла к женщине, помогла ей отойти на обочину и посадив возле дерева протянула свой бурдюк с водой. Цыганка с испугом и благодарностью посмотрела на нее, отвергая столь ценный и желанный дар.
- Спасибо девочка, не надо. Тебе еще жить, а меня уже синеглазая ждет. – очень немногие звали Хозяйку синеглазой. Как правило, лишь те, кому уже доводилось смотреть ей в лицо, и кому удалось от нее сбежать. Им она позволяла такую вольность.
- Берите. Нет ничего дороже глотка воды, когда в горле скрипит один лишь песок. А жить, сколько ни есть, вся моя, а большего мне и не надо.
- Спасибо девочка. Такая мудрость редкость среди молодости. Раз предлагаешь, приму. Отчего бы не оттяпать у синеглазой еще пару крупиц, когда еще не все дела окончены.
- Вам тяжко, позвольте мне помочь. Быть может я смогу подсобить в решении дел перед уходом?
- Вряд ли девочка, дело-то у меня одно осталось. Найти правильное место для смерти.
- И как вы его ищете?
- Да иду, куда дорога ведет, так уж у нас цыган повелось, куда-нибудь да выведет.
- Но ведь вам не нужно куда-нибудь, вам нужно то самое… Давайте я с вами, авось чего и получится! И вам, все сподручнее, с плечом-то.
Так они и пошли, рука об руку, молодость и старость. Старуха была дамой экспрессивной, она хотела хоть чем-то отплатить девчонке, и каждый день что они провели вместе, дарила ей по кроваво красной розе. И ни Жизнь, ни Хозяйка, так и не смогли понять, как они, две смертные, смогли обманывать синеглазую на протяжении пяти лет, пока они искали «то самое место». Пошел шестой год, минула зима, а за ней пришла весна. Старуха, как заправский фокусник вынимала из под своих одежд розы, а девчушка поддерживала ту, что шла умирать. Поля наливались молодым зеленым, леса наполнялись щебетанием птиц, жизнь шла своим чередом, пока одним утром, цыганка не схватила ее за руку, сжав пальцы в стальные тиски, и с трепетом в голосе не сказала что вот оно, то самое место.
Девушка огляделась. Обычная поляна, каких пожалуй миллион, но и ее сердце дрогнуло, отозвалось ускоренным биением и остановилось на миг, когда взгляд наткнулся на розовый куст с еще нераспустившимися бутонами...
- Да… - Это все, что она смогла сказать в ответ. Проводя цыганку к кусту, пошла собирать хворостины для костра, да набирать воды побольше, а вернувшись…
Она лежала под кустом, черты лица разгладились, на губах навеки застыла спокойная улыбка, а в руке, повернутой в ту сторону откуда вышла девушка, была зажата алая роза. Последний ее подарок. Из мира ушел последний человек, сумевший стать ей столь близким. И можно было говорить про долгую жизнь, можно было говорить про то, что все еще будет. Но какой толк в словах, если ты знаешь истину?
В тот день она в первый и последний раз, обратилась к Богам. По лицу текли слезы, а в руке была зажата роза, чьи шипы впиваясь в руку выпускали кровь наружу.
Я не скажу тех слов что говорила она, незачем смертным знать не просто историю, но и великую тайну. Но уже к закату пантеон приветствовал новорожденную сестру. Джокера, ту, которой подвластны дороги. И жизнь, что идет с момента рождения и до самой кончины. Нет! Не подумайте! К судьбе, она не имеет ровным счетом никакого отношения. Она не плетет жизнь, она ведет по ней подставив плечо, если конечно ты еще не нашел «то самое место».
А люди… Хай ругают, ведь лишь единицам дано знать, что жить нужно не просто, а всю жизнь ища то самое место, в котором волей не волей, в самый последний миг, презрев страх и боль, на устах расцветет та самая улыбка.